Есть у меня двоюродный дядя, эксперт по всем вопросам. Будучи любителем поверхностного интернет-серфинга, он в курсе всех тенденций и трендов. Что немаловажно, считает себя здравомыслящим человеком и борцом за правду. Но всякий раз удивляет суждениями. Недавно произнес сакраментальную фразу: «Нас, людей с критическим мышлением, становится все меньше».
Подобного выверта сознания я от него, признаться, не ожидал. Ведь буквально месяц назад он стал жертвой мошенников, пообещавших баснословные прибыли от инвестирования в очередную финансовую пирамиду.
– А что это за люди такие, с критическим мышлением? – пытаюсь понять ход мыслей дядюшки.
– Ну как же, – воодушевился он. – Вот, например, помнишь, я критиковал власти, когда они ковид распыляли над нашим районом. Притворялись, что с саранчой борются, сволочи. Критически ведь мыслил!
И тут же, не теряя времени, активировал смартфон, нырнул в поисковик и торжественно представил мне пояснение.
– Вот смотри, что гугл говорит. Цитирую: «Под критическим мышлением понимают способность ставить под сомнение любую информацию».
– Что-то ты упрощаешь, – возражаю ему. – Тут еще говорится об умении всесторонне анализировать информацию и делать объективные выводы. А подвергать сомнению нужно не только информацию, но и в том числе собственные взгляды.
– Да, это про меня, – улыбается дядя. – Помнишь мы с женой поспорили о том, кто в нашей семье главный! Я же согласился в итоге, что она все решает. Изменил мнение.
Тут дядя прервался и осторожно пощупал левый глаз, а я вспомнил, как почти две недели назад он бережно лелеял фиолетовый с желтыми крапинками синяк. Он тогда всем сообщил, что ударился о ванну.
– Ну, ну, – отвечаю. – И чем же люди с критическим мышлением озабочены сегодня?
И тут он снова удивил.
– Мы против строительства АЭС.
– Чем же вам АЭС не угодила? Я эту тему изучал, не вижу там ничего крамольного.
– Я тоже изучал. Это экологии может навредить. Представь себе: вот своруют цемент на стройке, или бюджет «попилят» – и все, встречайте новый Чернобыль!
– А кто тебе сказал, что обязательно своруют и «попилят»? Вот ты бы своровал?
– Я – нет. Дурак я, что ли? А вот другие могут.
– Но ведь если начнется строительство АЭС, то оно пройдет под контролем МАГАТЭ. А там – международные неподкупные эксперты. Они, что, по-вашему, воровство прикрывать будут?
– Эти, может, и не своруют. Но кто будет управлять АЭС, у нас же специалистов нет! Дело новое, незнакомое.
– Да ладно! У нас в Актау много лет действовал ядерный реактор на быстрых нейтронах, который американцы закрыли, ибо он работал на высокообогащенном уране. А из отходов можно было, как говорится, «на коленке» ядерную бомбу сделать. Поэтому всю мировую атомную энергетику перевели на низкообогащенное топливо. Так что имеется у нас опыт. Есть ученые-ядерщики в Национальном ядерном центре в Курчатове. Там, кстати, работают два исследовательских ядерных реактора, на которых тренируют будущих атомщиков. Имеется Институт ядерной физики в Алматы, на базе которого работает ядерный реактор и формируются кадры для атомной промышленности. Есть вузы…
– Но все равно, этого мало, – перебивает дядя, начиная горячиться. – Для работы АЭС нужно две тысячи специалистов! Представляешь, две тысячи!
– Во-первых, строительство АЭС – дело не одного года. Лет десять на это понадобится как минимум. И за это время можно подготовить все необходимые кадры. Во-вторых, в наших вузах только на следующий учебный год выделено более 3,5 тысячи грантов по программам обучения в этой сфере. Да и без того специалистов достаточно. В Казахстане развитая атомная промышленность, в которой заняты более 20 тысяч человек. На «Ульбинском металлургическом заводе» налажен выпуск урановых «таблеток» и топливных сборок для АЭС, которые мы поставляем зарубежным партнерам. Большой опыт в этой сфере наработал «Казатомпром». По запасам урана мы находимся на втором месте в мире. Другими словами, есть все необходимое для создания атомной промышленности полного цикла.
– А зачем? – переходит на крик дядюшка. – Цивилизованные страны делают акцент на «зеленую» энергетику! Будущее – за солнечной энергией и энергией ветра!
– А сколько у нас этой энергии, ты считал? – неторопливо возражаю оппоненту, чем, видимо, раздражаю его еще больше. – Доля выработки ВИЭ в общей генерации нашей страны составляет всего около четырех процентов. И себестоимость ее довольна высока. Никто, конечно, не против ветряков и солнечных панелей, но они объективно не потянут потребности нашей промышленности. Они больше нужны на отдаленных жайляу, куда очень дорого тянуть линии электропередачи. Вот цифры от Министерства энергетики: уже в прошлом году потребление электроэнергии превысило ее производство на 2%. А к 2030 году дефицит составит 11%. Как тут прикажешь развивать экономику? Покупать дорогую энергию у соседей? Замечательная перспектива, не правда ли? Кыргызстан и Узбекистан собираются строить АЭС и с удовольствием будут зарабатывать на наших фобиях. Мы будем энергозависимы, утратим часть экономического суверенитета, к этому ты призываешь? Даже зацикленный на экологии Европарламент признал мирный атом чистым источником энергии, – добил я, как мне казалось, своего визави.
Дядя и вправду немного смутился, но быстро скатился на «старые рельсы».
– Но ведь АЭС – это излучение, повышенный радиационный фон. Мы и так до сих пор страдаем от Семипалатинского ядерного полигона.
– Дядя, ну зачем сравнивать военный и мирный атом? Купите дозиметр, поезжайте в ту же Беларусь, где в зеленых полях стоит новенькая АЭС, и с этим же дозиметром прогуляйтесь возле наших угольных станций. Я вас уверяю: вы сильно удивитесь. В золоотвалах наших ТЭЦ радиационный фон значительно выше. Но это почему-то не волнует экоактивистов.
– А вдруг авария, случилось же на Фукусиме, – блеснул дядя радостным глазом, найдя, как ему казалось, убойный аргумент.
– Сейчас все продвинутые страны используют ядерные блоки поколения III+. В них прошита защита «от дурака», то есть авария не может случиться по причине пресловутого человеческого фактора. Для дополнительной безопасности в защитной оболочке АЭС установлена ловушка расплава, необходимая в маловероятном случае аварии. Развитые страны в условиях энергетического кризиса активно развивают мирный атом, и отказываться от этого пути – все равно что добровольно обречь себя на прозябание в аутсайдерах. Сегодня 31 страна эксплуатирует более 400 атомных электростанций. Франция планирует строительство новых реакторов, первый из которых будет запущен к 2035 году. Появились страны «новички» атомной энергетики – это Турция, Объединенные Арабские Эмираты, Бангладеш, Египет и другие.
– Но зачем нам рисковать, если у нас запасов угля на сотни лет?
– Дядюшка, дорогой, не вы ли мне говорили о «зеленой» энергетике? Будьте последовательны. Угольные ТЭЦ подошли к «пенсионному возрасту». Это первое. Второе – очень сильно бьют по экологии. Даже оснащенная современными системами очистки одна такая станция выбрасывает в атмосферу от семи до 120 тысяч тонн окислов серы, от двух до 20 тысяч тонн окислов азота, от 700 до 1 500 тонн пепла и выделяет от трех до семи миллионов тонн углекислого газа ежегодно. В конце концов, угольная генерация – это вчерашний день. Страны Европы переходят на трансграничное углеродное регулирование. Что это значит? Это значит, что наши товары, произведенные за счет электроэнергии угольных станций, будут облагаться дополнительным налогом. Предварительно подсчитано, что Казахстан может потерять от 250 миллионов до 1,5 миллиарда долларов в год от экспорта своей продукции в ЕС.
– Все равно я не верю в будущее атомных станций, – отрезает дядя.
– Почему?
– А из вредности…
В этот момент наш увлекательный разговор прерывает трель телефонного звонка. Посмотрев на контакт, высветившейся на экране дядюшкиного телефона, я понимаю: звонит его дражайшая супруга.
– Да, дорогая, слушаю, – отвечает дядя, некоторое время слушает жену, а затем возражает. – Нет, я же хотел на рыбалку!.. Я сказал, что поеду на рыбалку!
Из трубки вдруг рявкнуло и дядя сразу сдулся.
– Хорошо, дорогая, едем к твоей маме.
На этом наша дискуссия закончилась. А мне подумалось: надо узнать, что думает его жена про строительство АЭС.
