19 век – это время, когда зарождается фотография — магия света и тени, возможность запечатлеть мгновение, всевозможные приспособления, которые казались современникам алхимическими штучками. В степном Семипалатинске фотография и вовсе становится чем-то волшебным и невообразимым. А подарил это чудо городу переселенец из Сибири, автор самого известного снимка Достоевского и Валиханова – Соломон Лейбин.
В середине 19-го столетия переселенец Томской губернии Соломон Лейбин организовал собственное фотодело в Семипалатинске. Известны исполненные им здесь портреты Чокана Валиханова, Фёдора Достоевского и других знаменитостей.
«Лейбины начинали своё дело в Казахстане, когда и в Европе фотография была ещё в диковинку»,- пишет алматинский краевед Владимир Проскурин. «Диву даёшься, как эта громоздкая аппаратура, редкие реактивы, сложнейшая оптика были доставлены на туркестанскую окраину. К тому же первые фотографы должны были быть и механиками, и физиками, и химиками одновременно. Ходили слухи, что владелец фотосалона вовсе не переселенец, прибывший крестьянским обозом, а учёный-еврей, родом то ли из Германии, то ли из Франции. Мол, оттуда он и привез секрет фотографии. Самые бойкие мальчишки, которым удавалось заглянуть в мастерскую фотомастера, уверяли, что господин Лейбин — алхимик. Имея в виду его таинственные приготовления фотопластинок, реактивов, оптики, других чудес, производимых при тусклом свечении керосинового фонаря».
Соломон Лейбин сменил место жительства на город Верный (Алматы), где с годами уже его сын, названный в честь деда Абрамом, продолжил славную династию фотографической семьи «Лейбин и сыновья». Выяснилось, что внуков у Соломона, судя по архивным документам, было семь, да ещё две внучки. И каждый из них, вне зависимости от громких имен Ф.М. Достоевского и Ч.Валиханова, внёс весомый вклад в культуру Казахстана. В каждом крупном селении Семиречья в XIX-начале XX столетий талантливые внуки, а затем и правнуки Соломона имели своё самостоятельное дело.
— Чем глубже изучаешь казахстанский период жизни фотографической семьи, чем больше узнаешь про неё, тем больше возникает вопросов, — пишет Владимир Проскурин. Так, сын Соломона, Абрам Лейбин, уже на склоне лет вспоминает, что он, «еврей иудейского происхождения, в 1873 году был вызван из Томска в Верный губернатором Колпаковским, как полезный для нового края человек». Говоря о собственных заслугах в фотографии, отмеченных серебряными и золотыми медалями «За Усердие» в 1896 и 1903 гг., Абрам ни слова не пишет о деятельности отца и собственных детей. Ни слова из биографии деда! Хотя их первостепенная роль в становлении фотографии и вообще в развитии культуры бесспорна.
Первенец Соломона Абрам Лейбин родился в 1850 году. Родился, по его свидетельству, в сибирской деревеньке Иртышской. И, надо полагать, вскоре переехал с родителями в Семипалатинск. Здесь в 1865 году зарегистрирована фирма «Абрам Лейбин и сыновья», о чём красноречиво рассказывает лейбинская реклама.
В этом свидетельстве прошлого ещё одна загадка. Прежде всего, смущает дата «1865 год», указанная на обороте сохранившихся в казахстанских домах, фотографии наших прабабушек и прадедушек. Известно, что появление знаменитой фотографии Достоевского и Валиханова датировано биографами 1859 годом. Имя же мастера «Н. Лейбин», надо полагать, искажено.
Вместо таинственной буквы «Н» следует читать «А» — тогда наш незнакомец окажется Абрамом Лейбиным. А ещё точнее было бы «Н» поменять на инициалы «С.А.», тогда и отпадут все неясности и загадки.
Тогда загадочным фотомастером «Н» станет Соломон Абрамович Лейбин, как оно и было на самом деле.
История одной фотографии
Сомнения по поводу имени мастера Лейбина относятся к авторству известной фотографии, на которой запечатлели Фёдора Достоевского и Чокана Валиханова в Семипалатинске.
«Снимок сделан, несомненно, в фотоателье, — пишет один из исследователей. — Это видно по обстановке: стол со скатертью, ковёр, ровный серый фон, а также по положению сидящих. Вероятно, это снимок работы Н. Лейбина, который содержал в Семипалатинске в те годы свою фотографию <…>. По одежде Валиханова и Достоевского можно судить, что фото сделано летом… Как свидетельствует снимок, Чокан встретился с Достоевским в 1858 году, когда был проездом в Семипалатинске…».
Исследователь Н.П. Ивлев в книге «Находки краеведа» уточняет, что «фотоателье Лейбина находилось рядом с квартирой Валиханова или Достоевского в Семипалатинске… Друзья сели на стулья без обычной подготовки к сеансу. Даже не повесили фуражки. Позы самые вольные, словно находятся в домашней обстановке. У Достоевского выражение лица такое, что, кажется, он только на мгновенье прервал оживленный разговор с интересным и желанным собеседником… Сухие пальцы руки Валиханова сжимают рукоять кинжала, застыли от предупреждающего возгласа: «Внимание! Снимаю!». Щёлкнул затвор объектива — и нам оставлено запечатлённое изображение замечательных людей». Н.П. Ивлев датирует фотографию серединой мая 1859 года. Однако, при всей своей дотошности к факту, он также не указывает ни имени, ни других подробностей о фотографе Лейбине.
А вот ещё одно свидетельство. Режиссер Ходжиков, рассказывая о судьбе фотопортрета Чокана Валиханова и Федора Достоевского, утверждает, что редкий снимок, несомненно, принадлежит работе Н. Лейбина, «…который содержал в Семипалатинске в те годы свою фотографию. У него, кстати, не раз снимался и Абай Кунанбаев; все известные нам фотографии Абая принадлежат Н. Лейбину». Громкое заявление в печати Х. Ходжикова, сделанное в 1955 году, было замечено писателем П.П. Косенко лишь десятилетие спустя. Но не было учтено или опровергнуто в академических и справочно-биографических изданиях. Странно, но факт!
«Таинственный» фотограф из Семипалатинска Н. Лейбин, несомненно, пользовался трудоёмким т.н. мокрым коллоидным процессом. Стеклянную пластинку, обыкновенно размером 18 на 24 см, перед съёмкой обливал жидким коллодием — раствором пироксилина в смеси спирта с эфиром и солями йода или брома. Затем давал коллодию застыть и погружал фотопластинку в раствор азотно-кислого серебра. Таким образом, коллоидный слой становился светочувствительным. Фотографировал Лейбин на мокрых пластинках; негатив проявлял и закреплял в соответствующих составах.
Сто с лишним лет тому назад снимки печатали на дневной бумаге. Лейбин заказывал таковую в мастерской И. Покорного, известного одесского полиграфиста, который золотым тиснением картона или изящной вязью письма сообщал до мельчайших подробностей на паспарту сведения о фотографе и его фотосалоне. Светописцу Лейбину оставалось только вклеить фотоизображение на изящно исполненный картон, на заранее оставленное лицевое его место, очерченное изящным картушем.
Что же касается самих фотоаппаратов (их величали то «анастигматы», то «планистигматы»), они появились на стыке веков в Варшаве на первом для российского рынка оптическом заводе «Фос». В середине же прошлого столетия съёмка в фотосалоне Лейбиных была делом довольно трудоемким, требующим навыков не только живописца, но и механика и химика-технолога одновременно. Лейбин, по всей вероятности, имел «апланат Петцваля», изготовленный в мастерской Фойхтлендера, что в Йене. Остаётся тайной, как это чудо техники попало в казахскую Степь из Европы. И не родом ли из этих мест сам Лейбин? Впрочем, ясно одно, зная состояние дорог, на обочинах которых возникали поселения 19 века, фотограф оказался здесь со стороны Сибири. Возможно, в тамошних архивах раскроется ещё не одна загадка из биографии фотографа…
Понять технологию и возможности фотографического процесса в прошлом просто необходимо, чтобы оценить важность и исключительность семипалатинского феномена, творческий подвиг первого фотографа, запечатлевшего на века современников.
Почтовые открытки фирмы «Лейбин и сыновья» со штампом Всемирного почтового союза встречаются во многих коллекционных развалах Европы и по сей день. Да и в бабушкиных сундуках нет-нет да и отыщется старый семейный снимок, исполненный талантливым светописцем в прошлом столетии.
Наталья ПЕРЦЕВА
